В начале немецкой оккупации, где-то под Ригой, один совсем ещё молодой человек отошёл куда-то из дому, это спасло ему жизнь — когда вернулся, никого уже не застал. В послевоенной жизни он — инженер, работник ЛатвЭнергосбыта. Это именно он собирает пластинки и слушает музыку дома; потом часть коллекции уедет вместе с семьёй в эмиграцию — то, что удастся увезти, и пластинки хранятся в Брюсселе до сих пор. Замечание на полях: какое музыкальное имя в двадцатом веке ни возьми из первого ряда — ни у кого нет родителей-музыкантов. Хиршхорн-старший всю жизнь хотел играть на виолончели. Хотел. Но не играл.
