… Как бы хотелось увидеть эту сцену — или хотя бы представить в деталях, как это произошло. Например, что это была за комната; день ли был или вечер; в обоях на стенах, в книжках на подоконнике разглядеть приметы времени и взять от этого разбег — но нет, в разбеге уже нет нужды, да и детали никакие неизвестны, кроме одной, зато самой важной. Они слушали тогда симфонию Бетховена.
В перспективе ушедших десятилетий чудом срабатывает иногда улучшенная акустика. До нас донеслось, из 50-х годов, из послевоенной Риги, даже то, какая это была симфония — третья. Они слушали Третью, и в это время в комнату вошел мальчик, их сын, которому было тогда года четыре. Он заставил родителей выключить музыку, даже расплакался. Почему? «Было слишком красиво», — объяснил он. Так красиво, что это нельзя было стерпеть.
