Рональд Зольман, дирижер. С 1989 до 1993 — музыкальный директор Национального Оркестра Бельгии.
В первый раз я услышал Филиппа майским вечером 1967 года, когда он потряс публику в Дворце изящных искусств в Брюсселе во время финала конкурса им. Королевы Елизаветы. Мне тогда было 17 лет, и я уверен, что никогда больше не слышал никого, кто играл бы на скрипке так, как он.
Но Филипп был не просто великолепным скрипачом, он был гораздо больше, чем одно это. Он обладал невероятной чувствительностью, и для своих друзей он всегда был рядом. Даже больше, у него была редкая способность услышать, что они хотят сказать, ещё до того, как они заговорят. Мне всегда казалось, что у него есть невидимый детектор твоих мыслей.
Эта крайняя чувствительность, которой я больше не замечал ни за каким другим музыкантом, сделала его исполнителем, на которого нет похожих, уникальным, очень особенным. Это выдающееся качество проявлялось, когда он прислушивался к голосам тех композиторов, чью музыку играл: Моцарта, Бетховена, Брамса, Берга, Лютославского, Губайдулиной. Говоря о нём, бесполезно рассуждать о чистоте стиля. Он был сама музыка, он был выше всего этого, он поглощал музыку и передавал её затем в духе правды. Даже просто слышать его игру – это уже само по себе было уроком стиля. В его лучшие мгновения всё становилось ясно.
Однажды мы с ним говорили о его природном чувстве формы. Я сказал, что у него невероятное умение сочетать импровизационность с очень ясной структурой. Он ответил чудесной метафорой, которую я никогда не забуду. «Мы должны быть как архитекторы, которые строят здание с подвижными колоннами. В архитектуре это невозможно, но в музыке?» Вот так он и играл. Что касается меня, то это тот образ, который я каждодневно ищу, это как путеводный свет, который обогащает и ведет меня.
Спасибо, Филипп!