В середине 80-х годов мне выпало счастье работать с Филиппом Хиршхорном в оркестре земли Валлония в Монсе, в Бельгии. Филипп был руководителем этого небольшого струнного оркестра, который он стремился превратить в ансамбль высокого класса. Я прежде всего специалист по старинной музыке (барочная виолончель и виола да гамба), именно это привело меня в Бельгию. Хотя сначала меня не интересовали оркестры, играющие на современных инструментах, я быстро поняла, что музицирование под управлением настолько выдающегося музыканта является чем-то необычайным.
К сожалению, в то время существовали политические силы, цель которых была сменить Филиппа на какого-нибудь бельгийского музыканта, и руководство ансамбля всевозможными способами старалось вставлять палки в колеса в надежде, что он отступит. Например, мы приходим на репетицию, но в зале нет отопления или там неубрано после вчерашних занятий. Однажды в нашем помещении для репетиций был устроен боксерский ринг. Каждый раз, когда это повторялось, Филипп пожимал плечами, и мы отправлялись через улицу выпить чашечку кофе. Мой первый муж скрипач Даниель Спектор тоже был из Советского Союза и играл в оркестре. В этот период мы довольно плотно сблизились с Филиппом и работали вместе с ним, чтобы помочь ему сохранить должность. Много часов мы провели с Филиппом, составляя письма, встречаясь с журналистами, другими влиятельными в бельгийской музыке людьми, но всё напрасно. Думаю, политики не были готовы принять нахождение настолько выдающегося зарубежного музыканта, каким был Филипп, на посту руководителя государственно поддерживаемого ансамбля. Когда сведения о том, что происходит в оркестре, дошли до прессы и радио, Филипп был уволен. <…>
После жесткого опыта с советскими политиками Филиппа ничто не могло удивить. Он разместил в брюссельской центральной газете саркастическое объявление: «Обладатель первой премии конкурса королевы Елизаветы предлагает частные уроки по скрипке в Бельгии». Это вызвало особенно большое беспокойство в бюро конкурса. Обладателю первой премии конкурса нужно было быть успешным концертным художником, а не помещать предназначенные для студентов объявления в местных газетах. В конце концов Хиршхорна сделали профессором Брюссельской консерватории.
Думаю, Филипп Хиршхорн был одним из самых выдающихся скрипачей 20 века. Ему было присуще невообразимое техническое мастерство, его игра была настолько эластична, что он мог сыграть каприсы Паганини, выполняя сложные физические упражнения или прыгая по лестнице вверх и вниз на одной ноге – не ошибаясь ни в одной ноте. Но на репетициях и во время концерта Филипп всегда сохранял серьезность. Его личность была сильной и завораживающей. Виртуозность Филиппа и глубина его музыкального понимания захватывали всякого, кто слушал его игру. В то же время он был любезен и терпелив с музыкантами своего камерного оркестра, когда нам не удавалось выполнить его высокие требования. Достичь его «латыни» на самом деле не мог никто из нас.
Филипп должен был быть известен широкой публике, но он не хотел стать частью системы импресарио, концертных залов, записей и итд. Он отказывался продаваться денежной машине классической музыки. Ранняя смерть Филиппа была огромной потерей для музыкального мира. Надеюсь, что он не будет забыт, и его записи заслуженно получат широчайшую аудиторию.